| |
Российско-германский проект / СМИ и толерантность / Материалы и статьи конкурсантов Владимир Олешко "Усы и борода, как символ Толерантности"
УСЫ И БОРОДА КАК СИМВОЛ ТОЛЕРАНТНОСТИ
– Смоланд по-русски переводится примерно как Смоленск, «смоляная столица», – пояснила Вероника Менжун, руководитель проекта обменов с шведской стороны и одновременно наш переводчик от Бога.
– Лесная столица, – попытался внести «литературную» правку кто-то из группы, обводя руками впечатляющий, словно сошедший с полотен Шишкина пейзаж за окном «Volvo». Но Вероника дискутировать на сей раз не стала, лишь, улыбнувшись, добавила:
– А город Вёкше – центр лена (административной единицы) я сегодня назвала бы одной их газетных столиц Швеции. Только представьте себе – в этом регионе три семьи из каждых четырёх обязательно выписывают местную газету. А всего в медийный концерн города входит пять газет. Это нетипично даже для нашей страны.
Кстати, название города показалось мне почему-то знакомым. Напряг память и… Господи, вёкшей ведь на Руси звали привычную нам сегодня белку. Тогда даже денежная единица такая была. Вот чудеса: мы сегодня чаще всего рассуждаем о глобализации только в технологическом смысле, а она, оказывается, началась ещё эвон когда.
Разговор же в редакции «Smalandsposten» начался с попытки объяснения феномена повсеместной востребованности местной прессы. Роберт Оуэн, один из самых известных шведских репортёров, в беседе-знакомстве только и заметил, что никакого «чуда» здесь не видит. Только одна цифра: по последним сведениям социологов 87 процентов жителей Швеции в возрасте старше 15 лет систематически читают газеты:
– Никого ведь не удивляет тот факт, что кабельное телевидение может предложить канал информации и содержание на любой вкус. Так и в газетном деле. У нас в концерне могло быть не пять, а двадцать пять газет. Правда, с одной маленькой поправкой: если бы все они были востребованы – то есть, если бы их покупали и читали с равной интенсивностью. Поэтому их общий тираж в 200 тысяч пока для нас оптимальный.
Я тут же мысленно сравнил ситуацию с Екатеринбургом, который по численности жителей раз в десять раз крупнее Вёкше: зарегистрировано более 200 газет, а общий тираж, если не брать бесплатные издания, едва ли не меньше, чем у этих пяти. Гипотеза простая: большинство газет больше нужны издателям, нежели читателям?..
Роберт, словно подслушав мои размышления, тут же пояснил:
– А вообще главный фактор выживаемости и развития для нас, газетчиков, в вечном споре с телевидением и радио, а сегодня ещё и в соперничестве с Интернетом – доверие к газете как неангажированному информатору и собеседнику, отвечающему за любое напечатанное слово.
Он провёл рукой по странице свежего номера газеты со своей статьёй, то ли как бы прощаясь с вышедшим в свет текстом, то ли выискивая те самые слова, за которые читатели могут похвалить, а могут похулить:
– Тираж моей газеты – 40 тысяч, но лишь одну тысячу мы продаём в розницу, рассчитывая на «ситуативного» читателя. Остальное – по подписке. Для тех, кому важна не скорость получения информации, а её осмысление. Важно наше мнение по острым или «запутанным» вопросам. Смелость репортёра вынести на всеобщее обозрение факты или сведения, имеющие социальное звучание, но тщательно скрываемые по какой-либо причине. Здесь ценится всё, то, что отличает настоящий текст от информационной «скороспелки» или просто-напросто неподготовленной устной речи.
Продолжим цепь логических выводов коллеги. К примеру, в Швеции, у нас в России, да и в любой другой стране не такое уж большое количество политической информации, имеющей прямое влияние на жизнь обычного человека. Её вал, который ежедневно обрушивается на наши головы, инициирован прежде всего властными структурами различного уровня, политическими партиями, движениями, отдельными «ньюсмейкерами», желающими постоянно быть на виду. В «Smalandsposten» после различных экспериментов пошли следующим путём. Политике отдают только вторую полосу, где, к примеру, те же консерваторы, которым они симпатизируют, имеют возможность самостоятельно излагать свои взгляды, или где представлены мнения редакционных обозревателей. Плюс на 27-й полосе, имеющей подзаголовок «Дебаты и голоса» из номера в номер печатаются мнения читателей, реже представителей общественности по поводу каких-либо политических событий или их отголосков. И всё. Более «чистая политика» на газетных страницах вам не встретится.
Бывает, правда, и политическая реклама. Но, во-первых, она оплачивается рекламодателями (крона в казну!) и это подчёркнуто специальным значком, а, во-вторых, читатель чётко представляет, что это не рождённое информационным поводом событие, а «заказуха» (о важном обязательно напишут на первой полосе, иногда и с продолжением на других). Бывает, что обозреватель на второй полосе комментирует ту или иную информацию платно размещённую в этом же номере. Это, естественно, помогает читателю понять её истинный смысл или стратегические устремления того или иного политика.
Привычный для нас термин «политически ориентированные владельцы СМИ» Р. Оуэна откровенно рассмешил:
– А попробуйте выявить эту самую политическую ориентацию, если у нас фондовое правление, включающее более ста человек, внесших в своё время при учреждении газеты небольшой денежный пай. Они совладельцы, но не имеют решающего голоса при определении реальной стратегии. По традиции (он делает акцент на этом слове) редакционную политику определяет совет директоров, также состоящий почти из ста человек. А реально – назначаемый им в согласии с совладельцами главный редактор и редколлегия. Причём у нас всё прозрачно: бюджетный оборот 170 миллионов крон (один доллар около 7 крон), чистая прибыль 11-12 миллионов (около полутора миллионов долларов). Причём вся она идёт только в фонд развития медиа, так как наш проект некоммерческий. И читатель, и совладельцы знают – мы ничего не сделаем в интересах экономической прибыли в ущерб репутации издания. А нам это даёт чувство уверенности и самоуважение при разговоре с любым рекламодателем или влиятельным политиком.
В общем, для себя я сделал вывод простой: идеальный вариант ответственности – это союз экономики и творчества. Если вы выпускаете невостребованный товар, такого редактора и редколлегию никто терпеть не будет. А востребованность товара определяют… Да-да, только читатели и никто более. За содержание перед ними ответит редактор, если надо в суде предстанет ответственный издатель, а за экономическую часть отчитается совет директоров.
Правда, можно привести и такой красноречивый факт. Субсидию от государства на издание местной газеты получает в первую очередь тот, у кого идут дела…хуже. Мотивация простая: чтобы, не дай Бог, в информационной сфере в конкретном регионе не исчезла конкуренция. Правда, субсидия эта не может быть многоразовой: не конкурентоспособен – дай возможность попытать счастья другим. А, кстати, отсчёт газетному бизнесу здесь ведут с 1850 года.
Первый же закон, регламентирующий сферу печати, был принят в стране ещё в 1766 году. Нарушался он только раз, в годы второй мировой войны была запрещена доставка коммунистических газет. Закона о СМИ в современном понимании в Швеции нет. Он, о кощунственность! по мнению журналистов и не нужен, поскольку есть Закон о свободе слова и печати, который можно хоть в чём-то изменить только парламентом двух созывов. Понятие «свобода слова», конечно же, шире всех остальных, и это даёт право работникам СМИ предпринимать действия, имеющие резонанс в политической, судебной, любой другой социальной сфере, не только на уровне «меры приняты». Псевдоинтересные для читателя публикации нужно чем-то заменить. Можно, как у нас нередко бывает, огромным количеством случайно выхваченной в общем-то информации, бесконечными развлекательными материалами из жизни горстки «звёзд», тусовок, перепечатками, кроссвордами и сканвордами, а можно теми, которые будут читать и обсуждать не только в вашем регионе. Только один пример.
…В город Вёкше пришел солидный зарубежный инвестор – некий американский пенсионный фонд, решивший вложить в реконструкцию старого стадиона и близлежащих территорий почти миллиард крон. Только представьте себе, как должна была возрадоваться местная общественность. Так оно и было – политики разного уровня активно начали лоббировать деятельность инвесторов. А Роберт Оуэн и двое его коллег – Анника Йонсон и Боссе Викингсон как истинные профессионалы позволили себе усомниться в искренности помыслов «чужаков» и задали себе детские вопросы: почему выбран именно их, достаточно депрессивный с экономической точки зрения регион, и почему запланирована для инвестиций в совершенно рядовое строительство такая большая сумма?
Ещё более подтвердились их сомнения, когда в Нью-Йорке, по адресу, где зарегистрирован и постоянно располагается, судя по документам, данный фонд был обнаружен…бар. Его хозяин, увидев, как заинтересованно некто рассматривает шикарное цветисто-бутылочное внутреннее убранство, только и спросил: «Правда, красиво мы сделали?», и любезно сфотографировался на фоне барной стойки с двумя прелестницами-официантками. Это фото потом открыло первую полосу газеты за 9 сентября 2004 года, где начиналась публикация журналистского расследования о деяниях организаторов «некоммерческого фонда».
Вкратце изложим его суть: некие дельцы «перегнали» деньги неизвестного происхождения (возможно даже от продажи наркотиков) из Парагвая сначала в небольшой банк в штате Флорида, оттуда – в Нью-Йорк. Сляпали правдоподобные документы и попытались заняться социальными программами с дальновидным вложением средств в Швеции. Хотя в публикации были названы конкретные плательщики и получатели гигантских сумм, имена организаторов различных операций, приведены факты, указаны пути движения денег и т.д., журналисты не ставили своей задачей подменить правоохранительные органы. Газета лишь в яркой публицистической форме конкретизировала «детские» вопросы: как такое могло случиться в правовом государстве? Кто ответит за преступную доверчивость? Что нужно сделать, чтобы подобное не могло повториться? А позднее дословно привела мнения читателей и ответы политиков различного уровня, всячески открещивавшихся теперь от связи с «гуманитарным фондом». Слово «скандал» в лексиконе первых было самым мягким.
За это расследование журналисты получили аж четыре премии: две региональные и две национальные. К слову, одним из символов в целом высокопрофессиональной журналистской работы и расследовательской деятельности в частности у шведских коллег является… лопата. Домыслим: не нажив мозолей и не научившись хорошо владеть этим инструментом, не сможешь ни фундамент для дома создать, ни землю возделать – то есть себя и семью прокормить. «Золотая лопата» – высшая награда национального Союза журналистов «Smalandsposten» и Роберту Оуэну вручалась неоднократно.
Он размышляет:
– Нередко первотолчком к расследованию актуальной или действительно важной для безусловного большинства читателей темы служат не попавшие вам в руки факты, а простое человеческое любопытство. Как было в случае с «фондом». Или другой пример. Недавно мы задумались: а куда уходят деньги одиноких людей после их смерти? Ведь и от страховок, и от продажи имущества остаются иногда просто гигантские суммы. А сколько любопытного таится в читательских письмах или интернет-откликах на твои публикации. Нужно только учиться быть открытым и интересным людям.
… Наш разговор в редакции был долгим и обстоятельным. В конце я всё-таки не утерпел:
– Для Вас Швеция стала второй родиной уже в достаточно зрелом возрасте. Журналисту Оуэну стало «тесно» в Англии?
Роберт улыбается:
– Журналист Оуэн методом включённого наблюдения уже не один десяток лет изучает Швецию. Обратите внимание, даже мои бороду и усы коллеги перестали критиковать… А если серьёзно, здесь хорошо, как бы это выразиться, любой «инаковости». Особенно в молодом возрасте это ценно. Чтоб не сломаться как личности. Сначала это удивляет, потом немного раздражает – кажется, ты никому не интересен, но вскоре привыкаешь и перестаёшь, как воздух, которым дышишь, замечать границы чужой индивидуальности. Тебе сделают замечание, если только ты бесцеремонно попираешь чью-то свободу. Коллективное – не значит все «под одну гребёнку», индивидуальное не значит «вдали от всех». Ты – уникум, вносящий свой мазок в многоцветную картину бытия. Без тебя мир неполон, зачастую одноцветен. Но и ты один его не расцветишь… Уж я то этот университет толерантности освоил экстерном. Ответил на вопрос?
Владимир Олешко
| |
