Толерантность / ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И ПРАВА ЧЕЛОВЕКА
ОЛЕГ ЛЕЙБОВИЧ, ОЛЕГ ЛЫСЕНКО,
АНДРЕЙ КАБАЦКОВ, НАТАЛЬЯ ШУШКОВА
Пермь – город мирный. На взгляд соседей, сонный. Законопослушное население исправно (газеты пишут: "с энтузиазмом!") голосует за представителей власти. Губернатора окружает народная любовь. Средства массовой информации лояльны и почтительны. И даже политическая борьба ведется в белых перчатках. Нарушителям выговаривают за применение "черного пиара". Воспитанные болельщики "Урал–Грейта" позволяют себе кричать разве что на трибунах. После матча дисциплинированно расходятся по домам.
Пока Дума обсуждает, насколько конституционно введение повременной оплаты за телефон, пермяки вот уже который год платят поминутно. На митинги протеста приходят несколько десятков людей, хорошо знакомых друг с другом. И только в день города на его улицах и площадях собираются толпы мужчин и женщин с разноцветными шариками, жаждущих зрелищ и пива.
Над Пермью безоблачное небо. Лишь изредка проблескивают на нем зарницы, то ли заносимые потоками воздуха из иных областей, то ли сообщающие о переизбытке электричества в местной атмосфере.
На столбах, где раньше были наклеены номера телефонов, рекламирующие услуги особого рода, теперь неделями висят плакаты РНЕ. Кто–то уже в течение пяти лет разоблачает на стенках президентов России. Разоблачения эти носят различные оттенки. Борис Николаевич, по мнению безымянных авторов, сам был сионистом, троцкистом, жидом и масоном "Эльциным". А вот Путин – тот пока что просто дружит с жидами. Перед местными выборами откуда–то возникла партия "Единение" с отчетливой антисемитской программой и большими финансовыми возможностями. Ее возглавили то ли отставной полковник милиции, то ли действующий криминальный авторитет. Никого "Единение" в областной парламент не провело, но в выборах участвовало активно. Правда, без избыточной агрессии. По еврейскому вопросу кандидаты не высказывались.
В профессиональные праздники пограничников и десантников на всякий случай закрывают рынки. В прежние годы их, случалось, громили под лозунгом, который в смягченной редакции звучит как "Бей черных!".
Чтобы понять, не являются ли эти признаки проявлениями стертой инфекции, или приметами хронического заболевания, или симптомами инкубационного периода, администрация области заказала специальное социологическое исследование по национальным проблемам. Оно было проведено в 2000 году в г. Перми.
Опираясь на результаты этого исследования, мы решили показать, насколько повседневная практика взаимодействия людей различных национальностей в большом промышленном городе соотносится с принципами толерантности.
Город как поле межнациональных контактов
В Пермской области есть несколько районов компактного проживания разных этнических групп – русских, коми–пермяков, татар, башкир, удмуртов и др. Областной центр, сложившийся как промышленный город в современном его виде в 1940–50 гг., собрал большое количество выходцев из сельской местности, лесных поселков и угасающих малых городов, проживавших прежде и в Пермской области, и в соседних национальных республиках Поволжья и Урала. В нем по сей день живут потомки спецпоселенцев и семьи эвакуированных из самых различных районов СССР. Несмотря на то, что Пермь скорее является мононациональным городом (до 84% его жителей определяют себя как русские), здесь проживают представители более ста национальностей.
Как показывают результаты социологического исследования, проведенного в 1993 году лабораторией социологии Пермского государственного технического университета, социальные изменения последних лет не могли не оказать влияние на этнические отношения (Мэжэтнический мир Прикамья, 1996). Сама высокоурбанизированная среда с ее многообразием стилей поведения, разным образовательным уровнем населения, различием норм и ценностей порождает конкуренцию между социальными группами, в том числе и этническими, во всех сферах общественной жизни. Особенности городской общности влияют на формирование этнической идентичности, на появление этнического измерения экономических и политических поступков, на степень этнической терпимости.
Само наличие конкуренции не является достаточной причиной, чтобы можно было говорить о формировании негативного восприятия иных этнических групп, или, говоря иначе, формировании этнической интолерантности. Конфликты могут или существовать только на уровне индивидов, не поднимаясь до уровня межнациональных, или восприниматься по–другому, например, как конфликты между "богатыми–бедными", "чиновниками–гражданами" или "высоколобыми–необразованными". Как мы увидим далее, эти линии напряженности действительно переплетаются. Для того, чтобы выделить в социальной ткани города специфические этнические контакты, необходимо определиться с индикаторами этнической толерантности.
Индикаторы этнической толерантности в большом городе
Как и в любом сообществе с наблюдаемым смешением черт традиционной и современной культуры, в российском городе присутствует своеобразное разделение поведения на два уровня, характеризующихся разной степенью рационализации. Если в официальной, публичной сфере скорее преобладают современные (индустриальные) модели культуры, то на уровне бытовом и повседневном, в рамках небольших групп, в семье стоит ожидать доминирования традиционных моделей поведения. Это создает определенные трудности в исследовании. Скажем, для решения поставленной задачи явно недостаточно замерить этническую напряженность с помощью простых прямых вопросов вроде "Терпимы ли Вы...?". На уровне повседневных поступков внешне демонстрируемые нормы могут быть заглушены эмоциями, фобиями или фрустрациями. Необходимо проникнуть за фасад политкорректности.
Поэтому в качестве индикаторов межэтнических отношений нами были выбраны следующие элементы социальных взаимодействий:
– Наличие устойчивых образов восприятия представителей разных национальностей как "близких", "чужих", "особых" и т.д., которые, как правило, являются не продуктом личной рефлексии, но, скорее, проявлением коллективных мифов, трактующих национальности в той или иной эмоционально–оценочной плоскости. Подобные образы следует изучать, поскольку именно в них проявляются установленные группой межэтнические границы.
– Избирательность в деловых контактах (на работе, во взаимоотношениях с начальством) по этническому признаку.
– Этническая составляющая политического действия, проявляющаяся в отношении к политикам в соответствии с национальными образами.
– Этническая избирательность в семейной жизни (выбор супруга по этническому признаку).
Сама высокоурбанизированная среда с ее многообразием стилей поведения, разным образовательным уровнем населения, различием норм и ценностей порождает конкуренцию между социальными группами, в том числе и этническими, во всех сферах общественной жизни.
Разумеется, что индикаторы выстроены таким образом, чтобы выявить именно интолерантное поведение индивидов. Такое построение можно рассматривать как эвристический прием, позволяющий респондентам открыть свои реальные чувства и убеждения, отличные от официально установленных.
Всего в ходе исследования нами было опрошено 946 человек. Квоты составлялись по двум основаниям: национальность и пол респондента в соответствии с официальными данными статистики. Среди тех, кто дал интервью, самые большие группы составляют работники промышленных предприятий (рабочие и инженеры), пенсионеры, врачи, учителя, студенты ВУЗов и колледжей. Треть горожан имеет высшее образование, немного более половины – среднее и среднее специальное. Респонденты ответили на серию вопросов об экономическом положении. По сумме ответов установлено, что свыше; половины опрошенных обладают сегодня средним достатком (по пермским) меркам), около одной пятой – ниже среднего. Каждый седьмой относится к высокообеспеченным группам.
В нашем исследовании приняли участие преимущественно средние слои населения. Ставка в изучении межэтнических отношений не случайно была сделана именно на них. Социальный облик Перми на сегодняшний день определяется работниками промышленных предприятий, низовой интеллигенцией и пенсионерами, происходящими из этих же социальных и профессиональных групп. Они формируют эталоны правильного поведения, в том числе и в межэтнических отношениях. Они практикуют созданные нормы в повседневной жизни. Старшие возрастные группы осуществляют контроль за соблюдением этих норм, вынося моральные приговоры нарушителям. Вместе эти группы создают общественное мнение, тиражируемое местной прессой и муниципальными чиновниками.
Методом социологического опроса было выбрано стандартизированное индивидуальное интервью, включающее в себя четыре блока: личностный поведенческий, оценочный и проективный. Достоинством данного метода является увеличение правдивости ответов при доверительном контакте интервьюера и респондента. Кроме того, интервью позволяет отмечать реакции респондента (вербальные и невербальные), выходящие за рамки стандартного опросника, но имеющие непосредственное отношение к объекту исследования и помогающие расшифровке ответов.
Образ другого в сознании общества
На наш взгляд, говорить о существовании явления этнической толерантности или интолерантности можно только при фиксации устойчивых образов "своих" и "чужих", разделенных по этническому признаку. Эти образы суть мифологемы, закрепляющие в повседневном поведении индивида стереотипы восприятия других участников социального процесса, а значит, и нормы взаимодействия с ними. Поэтому мы можем говорить об образе другого как о продукте и источнике этнических отношений одновременно. В зависимости от качественного наполнения этих образов мы сможем говорить и о проявлениях интолерантности.
В ходе опроса всем респондентам было предложено назвать наиболее типичные черты представителей других национальностей, причем в режиме открытого вопроса, то есть без заготовленных вариантов ответа. Это, конечно, затруднило процедуру обработки материала, но и позволило отобразить наиболее глубокий слой социального самосознания на уровне неотрефлексированных симпатий и антипатий по отношению к определенному народу. С другой стороны, в опросник были включены вопросы относительно субъективного восприятия на уровне "свой–чужой", "дружественный–близкий–враждебный". В результате мы получили шкалу, каждое деление которой наполнено особым качественным содержанием.
Исходной точкой шкалы является образ русских, поскольку именно русские численно доминируют среди жителей Перми. В ответах, по сути, отразилось самовосприятие большинства жителей города. С одной стороны, назывались положительные личные качества, такие, как "доброта", "отзывчивость", гостеприимство", "дружелюбие", а с другой, давались негативные характеристики – "лень" и "необязательность". Относительно такого эталона оценивались остальные народы. В "семье народов" русским часто отводится роль старшего брата, которому на роду писано воспитывать и направлять. В пользу такого сравнения говорят следующие данные.
Самыми близкими воспринимаются народы славянского происхождения, а именно: украинцы и белорусы. В их образе характерно присутствие большого количества черт, идентичных русскому национальному самосознанию. Данный стереотип особенно усиливается при отсутствии личных контактов с представителями этих этнических групп. Источником таких представлений можно считать, прежде всего, телевидение, историческую традицию и систему образования, подчеркивающую общность судьбы, культуры и религии. В пользу этого говорит особое отношение к украинцам. Как и положено в семье, их "неблагодарное" поведение (постоянные проблемы во взаимоотношениях между Россией и Украиной) сразу же вызывает ответную реакцию. Не случайно среди характеристик украинцев часто встречаются такие, как "неблагодарность", "заносчивость", "высокомерие", "себялюбие" и даже "предательство".
На втором месте по близости находятся коренные народы Прикамья. Это татары, башкиры, коми–пермяки, удмурты. Для русских горожан они скорее "соседи", чем "родственники". Уместнее говорить об отношениях мирного сожительства. В этом случае мы можем утверждать, что представления о близости или чуждости той или иной национальности есть скорее продукт социальной мифологии. Здесь мы сталкиваемся с парадоксом. В повседневной жизни общение с "соседями" встречается чаще, чем это прослеживается в ответах. Иметь друга иной национальности, вербально наделяемой критическими характеристиками, является нормой современного горожанина.
Отношение к "соседям" достаточно дифференцировано, причем, скорее всего, по признаку количественного их присутствия в Перми, степени культурной обособленности, экономической и культурной активности. Так, наиболее близкими к себе русские считают коми–пермяков и удмуртов, как безобидных и открытых и в то же время деревенских и простоватых. Здесь комплекс "старшего брата" реализуется в полной мере. В то же время по отношению к татарам эта покровительственность сменяется большим уважением, но и большей подозрительностью, особенно в области деловых экономических качеств. Увеличивается доля респондентов, считающих их "жадными", "замкнутыми", "чужими", "закрытыми", и, наверное, от того более трудолюбивыми, расчетливыми. Можно предположить, что в татарах видят конкурентов в доступе к экономическим благам.
Тенденция к добровольной ассимиляции встречает противодействие у значительной части национального большинства, стремящейся скорее к изоляционизму, нежели к открытости. Столкновение противоположных тенденций повышает интолераитностъ.
Сами представители этнических меньшинств менее склонны видеть в русских "доброго соседа". По их мнению, этот сосед часто бывает навязчивым и нерациональным, к тому же плохим работником и ненадежным партнером. Представители других национальностей чаще сталкиваются с "ущемлением прав человека на работе из–за его национальности" или "оскорблением национального достоинства".
В самую "чуждую" категорию входят народы Кавказа и Закавказья, Средней Азии, цыгане. Их образ сильно мифологизирован средствами массовой информации и сложившейся традицией восприятия. Ситуация с приезжими из Дагестана и Чечни особенно показательна. На данный момент они воспринимаются как антиподы русским, как некий коллективный "враг", которого следует опасаться. Они – "агрессивны", "высокомерны", "злы", "мстительны". Малое количество контактов с представителями этих народов наводит нас на мысль о телевизионно–газетном происхождении такой "враждебности". Показательно, что в последние годы среди объявлений о съеме квартир появились приписки "Русская семья ищет жилплощадь", что подтверждает тезис о страхе перед приезжими, контактов с которыми горожане стараются избегать.
Возможно вне выстроенной нами шкалы образов следует поместить народы, чьи особенности определяются иначе, например, немцы, англичане и евреи. Любопытно, что по частоте упоминаний положительных качеств они находятся наравне или даже выше, чем русские. Как этнические группы, относимые к европейскому миру (а в русской культуре привычной является оценка себя по отношению к Европе), они заслуживают статуса "особой" группы, живущей в другом измерении. Они "деловые", "пунктуальные", "трудолюбивые" и т.д. По отношению к ним выказывается некоторая настороженность, но не переходящая в открытую враждебность. Особенно это касается евреев. В глазах русских они ведут себя слишком непохоже, они не столь открыты и дружелюбны, более предприимчивы, хитры, деловиты, умны. Можно говорить о том, что эти народы служат в качестве образцов чуждого, но положительного поведения. Иметь среди своих друзей представителей этой этнической группы даже престижно. Но более близкими от этого они не становятся.
Уровни толерантности и модели поведения
До сих пор в нашей статье речь шла о коллективных установках. Мы не касались повседневного поведения. Действительно, правомерно сомнение в том, определяют ли мифологемы интолерантность на индивидуальном уровне.
Теоретически модели поведения всех респондентов можно разделить на три группы, условно названные нами "поведение типа А", "поведение типа В" и "поведение типа С". В данном случае речь идет именно о моделях поведения, потому что поступки горожанина, как правило, вариативны, и в разных жизненных обстоятельствах индивид склонен придерживаться разных норм. Так, можно зафиксировать ксенофобные утверждения человека в одном случае и полное добродушие в другом. Не факт, что все интолерантные проявления будут локализованы в четко определенном социальном кругу. Основанием для разделения моделей поведения служит его "этническая составляющая".
Так, "поведение типа А" находится под преобладающим влиянием аскриптивных этнических представлений. Данное поведение может быть с обозначено как безусловно интолерантное, то есть осознанно изолирующее респондента от всех или некоторых этнических групп.
"Поведение типа В" является моделью поведения в рамках норм толерантности. Люди, следующие этому типу поведения, четко разграничивают социальное пространство по этническому критерию, они обладают ясными представлениями о своей этнической идентичности. Тем не менее, носители этой модели способны корректировать (хотя бы на вербальном уровне) сложившиеся групповые стереотипы в соответствии с нормой толерантности. Эта категория людей сознательно и последовательно проводит в жизнь установку на оценивание человека по личным достижениям, несмотря на сложившиеся национальные образы.
И, наконец, "поведение типа С" – модели поведения, находящиеся вне поля данного противопоставления. Эти действия не могут быть предметом; оценки по шкале "этническая толерантность–национальная интолерантность", что можно объяснить крайне низкой этнической самоидентификацией, то есть практически отказом от этнических характеристик (языка, национальной культуры, участия в деятельности своих общественных и культурно–исторических обществ) в пользу иных ценностей.
Можно утверждать, что на сегодняшний день интолерантность (тип А) в той или иной степени присуща более половине всех горожан. Именно таково количество респондентов, которые, с одной стороны, готовы участвовать в обсуждении образа той или иной национальности, а с другой, без сомнений отказывают представителям других национальностей в праве занимать политические посты (например – мэра города), быть соседями по лестничной площадке, претендовать на брак, работать в одном коллективе. При этом степень интолерантности зависит от культурной дистанции между этническими группами. Нам представляется возможным выдвинуть гипотезу: чем больше совпадений в этнических образах (своем и чужом), тем интолерантность выражается слабее. Исключение составляет отношение к интеллигентам. Здесь дистанция настолько велика, а сконструированный образ настолько притягателен, что интолерантность приобретает причудливые формы "дружбы–вражды".
В отношении родственников и соседей только десятая часть склонна демонстрировать неприятие во всех сферах жизни. Категоричность негативных суждений преобладает в политической сфере и значительно ослабляется в сфере производственной.
Было бы логично предположить, что в укреплении этнических границ заинтересованы прежде всего представители этнических меньшинств, стремящиеся сохранить свою идентичность. Но эта гипотеза не подтверждается эмпирическими данными, поскольку, как выяснилось в ходе исследования при сопоставлении ответов русских и представителей других национальностей, именно "хозяева" чаще стремятся к изоляции.
Выясняется, что русские по сравнению с нерусскими гораздо чаще:
(а) отвергают любые перспективы заключения межнациональных браков;
(б) указывают на предпочтение работать с "людьми моей национальности";
(в) настаивают на необходимости фиксировать в паспортах этническую принадлежность. Более того, треть русских отказались видеть на посту мэра города кого–либо, кроме "своего".
Модели поведения, обозначенные нами как толерантные и индифферентные, имеют в сумме удельный вес в общественном сознании, не намного уступающий интолерантным. Может быть, в этом равновесии заключен секрет межнационального мира в г. Перми.
Исследование показало, что в таком большом промышленном городе, как Пермь, этническая толерантность не является общераспространенной нормой. Можно выделить те социальные группы, для которых нетерпимость в той или иной форме является наиболее характерной. С одной стороны, это люди старшего поколения, с неполным и общим средним образованием, а с другой – учащаяся молодежь. Если первые, как уже говорилось выше, выступают в роли преимущественно моральных экспертов внутри городского сообщества, то вторые готовы перевести свои установки в реальное поведение. Этим двум группам не дают сомкнуться промежуточные слои и прежде всего работники промышленных предприятий, более других адаптированные к индустриальной культуре и способные отделять эмоциональный мир этнических стереотипов от норм и правил социального поведения.
Идея открытия этнических границ внутри городской общности наиболее распространена в кругу представителей этнических меньшинств. Динамичные и образованные представители этой группы готовы "расплатиться" за вход в русскую культуру собственной этнической идентичностью. Точнее, ограничить ее пределы отдельными сегментами частной сферы. Эта тенденция к добровольной ассимиляции встречает противодействие у значительной части национального большинства, стремящейся скорее к изоляционизму, нежели к открытости. Столкновение противоположных тенденций повышает интолерантность.
На стене многоквартирного дома в спальном районе города Перми прохожие вот уже третью неделю читают лозунг, вкривь и вкось написанный красными буквами: "Россия для русских""
ЛИТЕРАТУРА:
Межэтнический мир Прикамья. М.: "Старый сад", 1996, т.2, с.37–44
Источник: http://www.tolerance.ru