| |
Институты гражданского общества / Общественные О роли Общественной палаты России в формировании толерантного российского общества
22 января в Кремле в присутствии президента России Владимира Путина прошло первое пленарное заседание Общественной палаты Российской Федерации. В ходе заседания был избран руководящий состав Палаты на основе кандидатур, определенных состоявшимся 21 января заседанием Совета Старейшин Общественной палаты (органа, существование которого не предусмотрено Федеральным законом "Об Общественной палате РФ").
На собрании в Кремле 126 членов Палаты избрали Секретарем Общественной палаты академика РАН Евгения Велихова, его заместителем - вице-президента Торгово-промышленной палаты (ТПП) Сергея Катырина.
Кроме того, был избран Совет Палаты, в который помимо секретаря и его заместителя вошли 17 руководителей комиссий Общественной палаты, избранных на том же заседании: президент Международной общественной благотворительной организации "Международный женский центр "Будущее женщины" Александра Очирова (комиссия по социальным вопросам ), президент Международного благотворительного общественного фонда помощи детям при катастрофах и войнах, заведующий отделением неотложной хирургии и травмы детского возраста Научно-исследовательского института педиатрии Научного центра здоровья детей Леонид Рошаль (комиссия по вопросам здравоохранения), председатель Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Александр Шохин (комиссия по вопросам конкурентоспособности, экономического развития и предпринимательства), адвокат, председатель центрального совета Общероссийского общественного движения "Гражданское общество" Анатолий Кучерена (комиссия по взаимодействию с правоохранительными органами), президент Института проблем гражданского общества Мария Слободская (комиссия по развитию гражданского общества и участию общественности в реализации национальных проектов), академик РАМН, директор Научного центра сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н.Бакулева, президент Общероссийской общественной организации "Лига здоровья нации" Лео Бокерия (комиссия по формированию здорового образа жизни), президент Межрегионального общественного фонда "Институт города" Вячеслав Глазычев (комиссия по вопросам регионального развития и местного самоуправления), член-корреспондент РАН, руководитель региональной общественной организации "Центр экологической политики России" Владимир Захаров (комиссия по экологической безопасности), член-кореспондент РАН, директор Института этнологии и антропологии им. Н.Н.Миклухо-Маклая РАН Валерий Тишков (комиссия по вопросам толерантности и свободы совести), митрополит Калужский и Боровской Климент (комиссия по вопросам сохранения культурного и духовного наследия); народный артист Российской Федерации председатель Общероссийской общественной организации "Союз театральных деятелей Российской Федерации (Всероссийское театральное общество)" Александр Калягин (комиссия по вопросам развития культуры), ректор Государственного университета Высшая школа экономики Ярослав Кузьминов (комиссия по вопросам интеллектуального потенциала нации), главный редактор газеты "Московский комсомолец" Павел Гусев (комиссия по коммуникациям, информационной политике и свободе слова в СМИ); предприниматель, глава холдинга "Интеррос" Владимир Потанин (комиссия по развитию благотворительности, милосердия и волонтерства), президент Фонда "Политика" Вячеслав Никонов (комиссия по международному сотрудничеству и дипломатии), политолог Андраник Мигранян (комиссия по вопросам глобализма и национальной стратегии развития), председатель Международной общественной организации "Федерация мира и согласия" Владимир Федосов (комиссия по этике, регламенту и совершенствованию законодательной деятельности Общественной палаты).
По просьбе ИА REGNUM формирование, состав и перспективы нового органа взаимодействия власти и гражданского общества прокомментировала член рабочей группы по разработке Федерального Закона "Об Общественной палате Российской Федерации", профессор, заведующая кафедрой публичной политики Государственного университета Высшая школа экономики, лидер Международной Коалиции "Мы, граждане!" Нина Беляева.
REGNUM: Нина Юрьевна, когда Общественная палата была еще только в проекте, и в Госдуме шла работа над соответствующим законом, мы обсуждали с вами те опасения, которые высказывались по поводу будущего этого органа. Многие тогда предполагали, что Общественная палата окажется очередным имитационным органом, выборы в нее не будут честными и т.п. Вы же тогда говорили о тех потенциально положительных возможностях, которые были в заложены в идею Палаты. Теперь, когда Общественная палата полностью сформирована, можно дать оценку тогдашним прогнозам. Какие из них сбылись, а какие нет?
К сожалению, оправдались самые мрачные прогнозы. Главная проблема, которую все с самого начала сознавали, состоит в том, что все, что создается властью, по инициативе власти или по модели, предложенной властью, это властный институт, и никакой институт гражданского общества властью в принципе создан быть не может. Однако мой энтузиазм и энтузиазм тех региональных общественников, которые верили в то, что Общественная палата может стать успешным органом, не основывался на надежде, что она может превратиться в некую структуру гражданского общества. Базовый порок Общественной палаты как института мог, с другой стороны, рассматриваться и как некое преимущество; как полагали сторонники Палаты, очередной общественный орган не был бы влиятелен, тогда как возможности новой околовластной структуры при определенных условиях могли быть использованы для реализации гражданских инициатив.
Люди, приближенные к власти или непосредственно в нее входящие, при работе над созданием Общественной палаты ставили перед собой задачи легитимации власти, демонстрации готовности к диалогу и создания некоторой переговорной площадки. Я до сих пор считаю, что власти нужна такая площадка, что эта необходимость осознана, она ее создала, а уж удачная или неудачная площадка получилась, об этом будем судить, когда палата начнет свою работу.
Что касается влияния гражданского общества на процесс создания этого органа, то целый ряд организаций, в первую очередь правозащитных, сразу объявили ему бойкот. Было заявлено, что это подделка, симулякр, и приличные люди в этом участвовать не должны. Я тогда считала, и теперь еще более убедилась в том, что это была глубокая ошибка. Активная позиция гражданского общества принципиально важна, а когда они отказались участвовать в создании Палаты, тогда ее просто создали без них.
Если вспомнить Гражданский форум 2001 года, то там правозащитники занимали принципиально другую позицию. Тогда они решили побороться за влияние на этот процесс, не уступить эту площадку, и многого добились. Заметные, известные в публичном поле гражданские союзы добились того, что власть вышла из тени и прямо назвала своих людей в составе оргкомитета, они добились преобразования оргкомитета по принципу равных квот, при котором представители власти не имели преобладания над общественниками, и все согласования происходили путем открытых переговоров.
Публичность процесса, полная открытость это принципиально даже если речь идет о создании не института гражданского общества, а института, создаваемого властью для диалога с обществом. При подготовке Гражданского форума именно благодаря позиции гражданских союзов это было достигнуто.
В случае с Общественной палатой ситуация оказалась прямо противоположной. Авторитетные гражданские союзы заявили: "Это плохая палата, она задумана властью, и мы в это не играем". А кто играет? - Те, кто хочет приблизиться к власти. Таких гражданских союзов у нас как и в любой другой стране огромное количество. Это те, кто получает от нее основной ресурс - не обязательно денежный, но ресурс некой публичности, которую дает близость к власти - хотя бы к мэру или губернатору. Именно они поставили перед собой цель - во что бы то ни стало попасть в члены Палаты.
Общественная палата воспринималась ими как орган, в котором они могли бы легитимно позиционироваться в высших эшелонах власти и по закону влиять на принятие решений. Это создало ажиотаж, иногда не совсем здоровый. Не секрет, что некоторые общественные организации являются не результатом проявления гражданской активности населения, а нишей для отставных чиновников, уютным социальным пространством для коммерческих проектов, которые маскируются под некоммерческие, средством для реализации разовых грантовых программ, под которыми нет долгосрочных идей или целей, и просто базой для самореализации амбициозных людей. Власть создала для них некоторого рода приманку, а гражданские союзы сами уступили им дорогу в Палату.
REGNUM: Вы полагаете, что если бы не изначальная презумпция недоверия авторитетных гражданских союзов к Общественной палате, этот орган мог бы получить реальную общественную составляющую, и не состоял бы как сейчас преимущественно из людей мало кому известных в качестве общественных деятелей?
Да, хотя возможности, которые предоставлял для этого Закон "Об Общественной палате", были не так уж велики. На мой взгляд, механизм формирования Палаты с самого начала был перевернут с ног на голову. Основные претензии мои и моих коллег, которые мы высказывали во время работы над законом, состояли в том, что необходимо все-таки оставить пространство для того, чтобы туда могли быть снизу, по инициативе граждан рекомендованы реальные общественные лидеры. В результате так называемая региональная квота была все-таки урезана до трети, но оставалась надежда, что власть поймет, что в интересах легитимации этой Палаты ей выгодно продемонстрировать, что хотя бы эта треть (которая все равно не будет в силах проводить решения, в которых власть не заинтересована) представляет реальных лидеров гражданских инициатив.
REGNUM: Могли бы вы проанализировать, что в итоге представляет из себя эта последняя треть - члены Общественной палаты, которые, в соответствии с законом, выбирались из числа общественных организаций регионального уровня путем демократической процедуры на конференциях в федеральных округах.
К сожалению, состав этой последней трети стал для меня главным разочарованием. Если бы в итоге в составе Палаты оказалось если не треть, то хотя бы десяток людей с ярко выраженной гражданской позицией и с опытом продвижения и реализации гражданских инициатив вопреки социальной среде... Но, на мой взгляд, таких людей не наберется и десятка. Даже президентские назначенцы в некоторых случаях вызывают меньшее отторжение, чем представители этой так называемой региональной квоты.
Мы с коллегами по общероссийской Коалиции "Мы, граждане!" принимали самое активное участие в формировании региональных делегаций на Гражданский Форум 2001 года от инициативных общественных команд, и активисты нашей сети рассматривали избрание этой региональной трети как важный первый шаг для превращения Палаты хотя бы в инструмент диалога между представителями региональных инициатив и федеральными властями. Мы готовились к тому, что проведение таких инициативных собраний - очень непростая работа, Закон о Палате дает очень мало гарантий. Но мы не никак не ожидали такого развития событий, как полное игнорирование чиновниками норм Закона. Именно при формировании третьей трети самым беспардонным образом были нарушены все основополагающие положения закона "Об Общественной палате".
Закон предполагал, что региональные конференции будут организовываться не региональными властями, которые, естественно, захотят провести своих людей, а самими общественниками. Вместо этого по системе полпредств были даны поручения от администрации президента, и в большинстве регионов организация конференций была поручена аппаратам Законодательных собраний. При этом в большинстве регионов аппараты заксобраний действовали тихо, формально и вяло. Мало где, как в Приволжском округе власть в лице заместителя полпреда Любови Глебовой была хотя бы озабочена тем, чтобы повысить активность общественной среды и мотивировать общественников подавать заявления в Общественную палату. В большинстве регионов было как в Карелии, где один из чиновников-организаторов честно признался, что вообще не понимает, зачем нужна эта Палата. Но раз "сверху" прислали поручение - им видней... Кстати, даже добиться полноценных кворумов региональных собраний было не так просто. В законе прописано - "как минимум 100 региональных и межрегиональных общественных объединений", а на практике участников собиралось 40-50. Самый большой успех - во Владивостоке, где в собрании приняло участие 77 организаций. А по центральному региону, как во Владимире, вообще едва набиралось искомых двадцать кандидатов. Выбирать было просто не из кого, потому что желающих было очень мало.
REGNUM: Почему?
Именно потому, что был создан негативный образ. Не было ни одного приличного СМИ, которое не попыталось бы добавить свою долю скепсиса в вопрос о том, что неизбежно получится из этой Палаты. Позитивные оценки появлялись только в официозной прессе, причем даже там это звучало неубедительно, поскольку язык был совершенно мертвый, а дежурные фразы о важности гражданского общества звучали нестерпимо казенно. Никаких попыток мотивировать реальный гражданский актив к участию в этом органе или привлечь людей, которые пользовались бы доверием в общественной среде, не предпринималось. В итоге и сформировалось всеобщее убеждение в том, что нормальным людям в этой палате просто нечего делать.
Все соглашались, что декларируется одно, провозглашается создание как бы гражданского института, а на самом деле создается другое. То, что все будут решать москвичи, и как надо будет Администрации президента, так все и будет, это мало у кого вызывало сомнения. И только самые неисправимые оптимисты, которые верили в то, что смогут преодолеть региональную бюрократию, и надеялись, что смогут навязать ей своих кандидатов, были готовы провести самостоятельные конференции в небольшом количестве регионов. Это Бурятия, Хабаровск, Чувашия, Вологда, Приморье. Очень активно повел себя Север - Вологодская и Архангельская области. А Пермь, от которой все ждали гражданской активности, повела себя очень рационально. Наиболее известные правозащитники Пермской области сразу заявили протест, который вывел их за пределы процесса, а остальной гражданский актив не увидел там для себя ничего такого, что дало бы больше возможности, чем те, которыми он уже сейчас располагает. Так же рассуждали в Саратовской области и в Ставропольском крае. То есть в наиболее развитых с точки зрения гражданской активности регионах активисты просто не увидели в Общественной палате дополнительных возможностей для себя. Они рассуждали так: "Что мы можем получить от этой палаты? Ничего. Нам гораздо полезнее работать со своей местной властью, не тратить силы и время на эту федеральную Палату, а доводить до результата свои региональные проекты".
При формировании последней трети Палаты было нарушено и положение Закона, которое четко определяло, что она должна быть сформирована исключительно из лидеров местных организаций, которые зарекомендовали себя именно в регионах. Фактически везде на собраниях продавливались кандидатуры, "согласованные с центром", которые имеют весьма отдаленное отношение к местным гражданским инициативам и никак не могут представлять никакую региональную организацию. Эти кандидатуры появлялись в последний момент, когда конференция уже шла, в президиуме сидели представители власти и приехавший из Москвы представитель президентской квоты. Изумленному собранию зачитывали список, в котором попадались такие экзотические персонажи как, скажем, Церетели, которого предложили "избрать" от правозащитных организаций Тульской области. Или, скажем, кандидатура епископа Ставропольского Феофана, которая появилась вообще уже после окончания голосования, когда все места от Южного федерального округа были уже розданы.
Ведущий собрания сходил за кулисы, вернулся и сказал: "Коллеги, есть необходимость дополнительно рассмотреть... Мы тут забыли одного важного человека". Оказалось, что мест в списке уже нет, и надо кого-то из только что избранных выкинуть, чтобы включить епископа.
Такое издевательство над демократической процедурой вряд ли может легитимировать палату или прибавить ей уважения и авторитета в глазах нормальных людей. Поражает тот факт, что "организаторов процесса" это нисколько не смутило, значит для них общественная поддержка или даже хотя бы соблюдение правил приличия в демократическом собрании - это вообще не ценность. Скандальность подобных случаев никто из организаторов даже и не скрывал, никто не счел нужным извиниться или хоть как-то объяснить, почему вопреки закону региональным конференциям были навязаны представленные по административной линии кандидаты, которых никто не выдвигал.
Такое бесстыдное поведение на собраниях ответственных чиновников, вдохновляемых иногда и присутствием "московских гостей" из первой трети,
никак нельзя назвать иначе, как надругательством "с особым цинизмом"над духом и буквой Закона "Об Общественной палате". Это стало последней каплей, превратившей механизм формирования Палаты в обычный фарс, в набор анекдотических случаев, которые охотно пересказывала друг другу региональная пресса, потешаясь и над чиновниками и над Палатой. Разумеется, это отвратило от участия в выдвижении на региональном уровне даже тех из общественников, кто еще во что-то верил и пытался бороться за своих представителей. В большинстве регионов, представители администрации просто отбирали тех, кого считали нужным пригласить в Палату, а тех, кого они считали "недостойными", даже не информировали о собрании по выдвижению кандидатов, как это произошло в Архангельской области.
И это не единичный случай. По той информации, которой я располагаю, 90 процентов всего, что происходило, было навязыванием псевдообщественных деятелей, нужных московским и региональным элитам. При этом отсекались даже те реальные активисты, которые несмотря ни на что, все-таки выразили желание работать в Общественной палате. Случаи были просто поразительные. Скажем, при рейтинговом голосовании на собрании представителей Дальневосточного округа наибольшее количество голосов получила Эржена Будаева - инвалид-колясочник из Бурятии, которая окончила магистерскую программу, владеет языками, компьютером, создала активно работающую организацию в своей республике. От Дальневосточного округа должны были пройти шесть кандидатов, но она не прошла! А прошли люди, которые нужны были Москве. Как после этого гражданские элиты регионов должны относиться к этой Палате?
Президентские назначенцы из первой трети совершенно сознательно работали на продавливание московских кандидатур - это ни для кого не секрет. Они вели себя очень уверенно, демонстрировали, что они легитимные фигуры, их президент назначил, и им лучше знать, кто достоин представлять регионы. А тем местным общественникам, кто собрался на региональную конференцию, давалось понять, что выбор их ничего не значит, и даже если они проголосуют "против", их мнение вообще не будет подсчитано.
Однако не везде участники конференций с этим покорно смирились - "нестыковки" в подсчете голосов и стиль подготовки и ведения собраний региональными чиновниками и московскими гостями в некоторых случаях привели к публичным скандалам - например, на окружной конференции в Приволжском федеральном округе и судебным искам от участников региональных конференций в Екатеринбурге и в Саратове. Нетрудно догадаться, чью сторону принял суд. В Архангельске с порядком проведения региональной конференции не согласились объединения инвалидов и экологов, которые подали заявление в прокуратуру. А в Вологде разбирательства между региональной администрацией и местной Общественной палатой, где у каждой стороны были свои собрания и свои списки, дело дошло до согласительной комиссии
Можно возразить, что это все, мол, было в первый раз, процедуры не отработаны, происходили неизбежные организационные накладки и т.п. Это не накладки! На примере проведения региональных конференций и еще более - окружных собраний - было проведено совершенно целенаправленное "отсечение" реальных независимых от властей гражданских лидеров и замена их "согласованными с Москвой" статусными "общественниками", которых при советской власти любили сажать двумя рядами в президиум областных партийных собраний. Так "третий список" наполнился фигурами, которые, "символичны" для региона - как казак Шолохов для Ростовской области или епископ Феофан для Ставрополья. Такие фигуры получили достаточную известность в администрации и местной прессе, но совершенно не представляют никаких консолидированных, снизу выросших гражданских инициатив. Например, ректор вуза или главный врач крупной больницы, с точки зрения администрации, является уважаемым человеком, и этого достаточно, чтобы именно он представлял область в новом элитном околовластном органе.
REGNUM: А что вы можете сказать о составе второй трети Палаты?
Во второй трети - квоте общероссийских организаций - сформировался, на мой взгляд, самый странный состав. Этот список ни в какой мере не отражает спектра реально действующих на общероссийском уровне гражданских союзов. Туда решительно прорвался московский бомонд от шоу-бизнеса, образования и медицины.
REGNUM: По структуре эта треть напоминает список общественных объединений, поддерживающих "Единую Россию".
Еще точнее - это напоминает список доверенных лиц президента Путина, когда он баллотировался на первый срок. Я сама была в их числе и знаю, что там было очень много спортивных ассоциаций, религиозных организаций, много ректоров вузов, представителей медицины и людей свободных профессий. При этом важнейшие срезы гражданской деятельности, такие как правозащитная работа с заключенными, новые молодежные движения, помощь беженцам, защита прав военнослужащих, социальная работа с одинокими стариками, инвалидами, бездомными, многочисленные организации по работе с детьми, по спасению и защите ВИЧ-инфицированных, защите прав потребителей, жилищные движения, организации соседских сообществ, в Общественной палате не представлены вовсе или представлены совершенно недостаточно. В то же время там оказалось огромное количество людей, абсолютно случайных для инициативной общественной самоорганизации, никогда в жизни не занимавшихся созданием и консолидацией конкретных сообществ, продвижением и реализацией гражданских инициатив. Большинство людей из второй трети известны просто "в личном качестве", а вовсе не как создатели и представители конкретных гражданских сообществ.
И все-таки третья треть - региональная - самая неадекватная тем задачам, ради которых она была представлена в Законе.
REGNUM: А что вы можете сказать о первой трети - президентских назначенцах?
Президентская треть никаких неожиданностей, в общем, не принесла. Заведомо было понятно, что в нее войдут те, кто, с одной стороны, сотрудничают с властью, а с другой - с разными секторами гражданской активности. Именно список первой трети, на мой взгляд, - лучшее, что оказалось в Палате, он вполне адекватен представлениям Администрации президента о том, через каких людей можно "доносить до общества" важные властные инициативы.
То, что макет Палаты сломался, стало ясно, когда был обнародован список второй трети. Ведь именно вторая треть должна была отразить, по замыслу организаторов, реальный спектр консолидированных гражданских организаций, представить по возможности полную палитру сложившихся организованных сообществ. То, что этого не произошло - большая проблема для самой власти, она оставила "за бортом" Палаты именно те сообщества, с которыми хотела вести диалог. Я думаю, что даже для самих организаторов процесса неожиданным оказался такой ажиотаж среди статусной элиты, для которой попасть в Палату - как поехать в Давос. Всех тогда поразил приток лидеров шоу-бизнеса и других "раскрученных" людей, которые, казалось бы, и так обладают достаточными возможностями для продвижения своих интересов. Зачем понадобилась Общественная палата Фридману, Потанину, Пугачевой, Маркову, Миграняну? У них и до этого не было проблем с доступом к СМИ и к власти, и при этом они никогда не заявляли таких задач, которые они не могли бы решить без этой Палаты. Тем не менее, эти люди не просто почли за честь войти в этот орган, но и потратили достаточно много усилий, чтобы попасть туда. При этом они составили непреодолимую конкуренцию тем лидерам реальных эффективных общероссийских гражданских организаций, которых не показывают каждый день по телевизору и они, соответственно, менее известны в общественном мнении.
Общественную палату подвела ее сверхпривлекательность для уже существующей элиты, хотя я, как один из авторов и пропагандистов закона, рассчитывала на привлечение на такую важную переговорную площадку именно новых людей. Но теперь такой состав Палаты создал опасный прецедент - очень большой риск того, что Общественные палаты в регионах будут создавать по образу этой центральной.
REGNUM: Возможно, дело в том, что уровень политической культуры наших элит таков, что создание любого нового органа, вне зависимости от того, что написано в законе, понимается одинаково - как появление еще одного поля, куда должны собраться одни и те же люди - преимущественно представители разного рода шоу-бизнеса и лоббисты...
Лоббизм безусловно, одна из важных функций всякой переговорной площадки и тем более - представительного общественного органа. Но эффективный лоббист обычно действует в тишине, ему не нужна публичность. Лидерам бизнеса гораздо удобнее лоббировать свои интересы, не входя в открытое публичное пространство, где откровенное продвижение собственных интересов рисковано. Поэтому я думаю, что приток уже известных людей на площадку Палаты связан не столько с их интересами лоббистов, сколько с дефицитом публичности вообще, с сокращением публичного поля в нашей стране. Публичных площадок настолько мало, что когда создали новую, да еще такую выгодную для личного позиционирования, она сразу же привлекла всех тех, кто и так уже активно функционировал на этом поле.
REGNUM: Однако же в состав Палаты, конкретно в первую президентскую треть, вошла простая школьная учительница со Ставрополья...
Как ни удивительно, в самих ставропольских гражданских союзах эту женщину никто не знает. Если бы она была, скажем, учителем-новатором, автором каких-то значимых гражданских инициатив, успешных социальных программ, продвигала бы какие-то общественно значимые проекты... Но ничего такого о ней ставропольским областным организациям не известно.
И если в этот список как-то попали такие люди как Олег Зыков, Генри Резник, Игорь Честин или Григорий Томчин - люди, известные независимостью мыслей и действий, наличием альтернативной позиции и готовностью ее продвигать, то большой вопрос, как им будет дышаться в атмосфере этой Палаты. Разумеется, любую ситуацию можно обжить и найти в ней какое-то пространство для самореализации. Я думаю, что они найдут возможности для освоения и приспособления к стилю работы Палаты для того, чтобы делать какие-то локальные, но вполне полезные дела. Но это не меняет смысла Палаты как органа.
REGNUM: Из всего сказанного вытекает, что орган получился вполне для власти безобидный. Однако еще не начав свое полноценное существование, Общественная палата уже вступила в конфликт с парламентом по поводу законопроекта об НКО и проявила себя очень активно и даже агрессивно. Как вы это объясняете?
На мой взгляд, это было ни что иное, как все та же борьба за публичность. Не должно быть иллюзий, что Общественная палата будет каким-то оппозиционным органом. Ее активность в этом случае диктовалась потребностью заявить о собственной значимости.
Я присутствовала на встрече в Комитете Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций, где возмущенные члены Общественной палаты предстали перед депутатами - авторами поправок к законам об НКО. Если Олег Зыков как реальный гражданский лидер реальной успешной гражданской организации немедленно бросился в бой с обоснованной критикой самой концепции закона, то позиция других представители палаты - Зелинской, Кучерены, Абрамова, Очировой - сводилась к утверждению собственной значимости: "Мы важны или не важны? Мы же Общественная палата, и вы, депутаты, обязаны наше мнение учитывать". Но когда начался разговор по существу конкретных статей закона, большинство членов Палаты просто разбежались. Бороться с депутатами за формулировки закона остались совсем другие активисты-правозащитники, а члены Палаты к этой конкретной работе быстро охладели. Им это не было интересно. Им было важно только закрепить свое значение публично - на заседании комитета Госдумы, доказать, что они теперь играют важную роль в пространстве власти, и по проблемам общественных объединений депутаты именно их обязаны слушать. Исчерпав свой пафос как главных защитников общественных объединений, они посчитали, что их функция исчерпана.
И если в случае с законом об НКО демарш "противодействия Думе" был оправдан, то совершенно не факт, что другие действия Общественной палаты не будут направлены в противовес разумным решениям Думы - просто с целью проявить свою самостоятельность, свою политическую силу и умение боевито позиционировать себя. Очевидно, что Палата охотно консолидируется, когда ей нужно заявить о своей значимости, но можно ли будет также легко консолидировать большинство из этих 126 человек на какое-то доброе дело в интересах отдельной социальной группы, например, беженцев или пострадавших от пыток в милиции, представителей которых в Палату не допустили?
Кстати, я считаю, совершенно оправданными опасения по поводу того, что Палата, даже не имея фактически реальных полномочий по контролю за прессой, просто для самоутверждения может начать нападать на вас - журналистов. Подобные примеры мы видим в деятельности некоторых региональных Общественных палат, созданных при губернаторах и озаботившихся борьбой за общественную нравственность, защищая губернатора и местные власти от критики прессы - именно в интересах укрепления "единства и сплоченности" региональных сообществ вокруг властной вертикали.
REGNUM: Сейчас Общественная палата начинает свою реальную работу. На 22 января состоялось ее первое заседание - подчеркнуто церемониальное, которое прошло в Кремле. На какие аспекты деятельности Палаты вы рекомендовали бы обратить внимание, чтобы составить себе представление о том, что же за орган в итоге мы получили?
Самое главное сейчас это регламент и структурирование комиссий - сколько их, по каким вопросам, кто их возглавил. Очень важен состав Совета Палаты, ведь Палата будет собираться полным составом очень редко, и большинство региональных участников будут влиять на ее работу очень незначительно. Все решения Палаты и официальные документы, которые от нее будут исходить, могут готовиться кем угодно, включая привлеченных сторонних экспертов, но утверждаться они будут именно Советом Палаты.
Когда в рабочей группе шла работа над регламентом, мы с Олегом Зыковым отстаивали идею, что Совет должен состоять из руководителей профильных комиссий. При этом, сначала должны быть сформированы сами комиссии - инициативным путем, и на общем собрании комиссии ее участники выбирают себе лидера-руководителя. А лидеры комиссий, соответственно, "по должности" формируют ее Совет. Казалось бы, логично? Но эта точка зрения не прошла. В регламенте этот вопрос очень ловко подменяется манипулятивными технологиями "общего собрания Палаты". Там сказано, что Палата на своем общем собрании избирает Cекретаря и Совет Палаты и только после этого приступает к формированию комиссий. Любому социальному менеджеру ясно, собрание из 126 человек гораздо скорее проголосует за предусмотрительно отобранных "уважаемых людей", чем малые профессиональные группы, где возможно реальное обсуждение нескольких кандидатур. А учитывая парадный характер первого собрания, и ограниченность его времени, никакого обсуждения не может быть, а произойдет традиционный для торжественных собраний "одобрямс". Так и случилось.
Оцените "точность расчета": если бы предметные комиссии, состоящие из 8-10 человек, могли заседать своим небольшим составом - ради дела, и без всякой парадности и официоза, - гораздо выше был бы шанс, что они выбрали бы лидерами своих направлений людей профессионально компетентных и персонально вызывающих доверие в узком профессиональном сообществе. Такие лидеры не только разбирались бы в определенных вопросах - экологии, предпринимательстве, образовании, - но и ощущали бы себя легитимными представителями этого сообщества, получившими мандат на отстаивание общих позиций и интересов этого сообщества в Совете Палаты.
Тогда функция "корпоративного представительства", которая была сознательно провалена в масштабе страны, могла бы частично быть восстановлена хотя бы внутри сообщества самой Палаты. Тогда ее структура - а возможно и работа - не была бы бессмысленной с точки зрения представительства и защиты общественных интересов.
Но чисто бюрократическим путем под влиянием Администрации президента такая процедура была отвергнута еще на стадии разработки. Почему? Потому что она создавала определенную непредсказуемость, хотя и слабые, но риски - а вдруг выберут не тех, кого на роль лидеров комиссий присмотрели кремлевские кураторы Палаты?
Палата - политический орган, она инициирована президентом именно как часть действующей системы власти. Следовательно, она не может существовать вне системы доминирующих во властном пространстве тенденций, главная из которых - повышение управляемости всеми политическими процессами из одного центра власти. Создание Палаты - часть того же процесса. Поэтому регламентное "разведение" содержательной деятельности предметных комиссий и опережающее формирование персонального состава Совета Палаты, как органа, единственно полномочного принимать окончательные решения от Палаты в целом, это удачный способ резкого повышения управляемости Палаты. Мало ли кто мог случайно "просочиться" в состав 126-ти - разве можно им доверить выбор лидеров направлений!? Никаких неожиданностей быть не должно, поэтому и никакие перевыборы неэффективных лидеров комиссий не предусмотрены. Вплоть до конца срока полномочий Палаты. Вот это и есть тот главный механизм, благодаря которому вся Палата может быть сведена к ее руководящим органам. И вся ее реальная работа будет вестись в виде "неформальных консультаций" властной элиты именно с этими "уважаемыми общественниками", предусмотрительно отобранными в состав Совета Палаты, и тогда решениями общего собрания, которое собирается очень редко, можно будет успешно манипулировать, вообще не обращая внимания на то, кто туда вошел.
REGNUM: Значит ли сказанное, что, по вашему мнению, вся затея с Общественной Палатой оказалась скорее вредна гражданскому обществу, чем полезна? Может быть, правы оказались те правозащитники, которые были категорически против самого участия в ее создании? Что бы вы именно теперь могли посоветовать реально действующим гражданским структурам - сотрудничать с этой Палатой, противодействовать ей, игнорировать ее работу, создавать ей альтернативу?
Ну, во-первых, нельзя оценивать создание Общественной Палаты только с точки зрения интересов гражданских союзов или других структур гражданского общества. Повторю: она создавалась властью в системе органов власти. Задача ее - политическая, а именно помочь властной системе обрести большую устойчивость и легитимность через организацию каналов обратной связи с различными группами интересов. Эта задача сама по себе очень важн, и если ее удастся реализовать, это будет исключительно полезно и самой нашей власти, и всему обществу в целом, а не только сообществу гражданских союзов.
Во-вторых, вредной для гражданских союзов работа Общественной палаты вряд ли станет. Чем она особенно может навредить сильным и устойчивым сетевым или региональным организациям - "Мемориалу" или нашей Коалиции "Мы, граждане!"? Мне кажется, даже наоборот: для организаций, не вошедших в Палату, может возникнуть дополнительный стимул для работы с точки зрения мотивации к здоровой конкуренции с организациями, туда "попавшими".
Вот, например, адвокат Кучерена возглавил комиссию Палаты по общественному контролю за деятельностью правоохранительных органов. Однако, кроме, пожалуй, Генри Резника, в составе Палаты нет специалистов, имеющих достаточный опыт такого контроля. А вот "Мемориал", Хельсинкская группа, Движение "За права человека" и правозащитные центры во многих субъектах федерации такой опыт имеют и работу эту ведут уже больше десятка лет. Сможет ли комиссия Кучерены работать эффективнее этих организаций и предъявить обществу реальный результат? А ведь пресса будет активно интересоваться его работой - и сравнивать ее с работой других организаций, как это произошло уже в первый день работы Палаты в программе "Двадцать пятый час".
Ведущий Илья Колосов придирчиво спрашивал гостей - членов Палаты - Фадеева, Шохина и Гусева - каких именно результатов они собираются добиться в своей новой роли, демонстрируя при этом репортаж о работе уже давно действующих региональных общественных палат. Эти палаты были созданы безо всякой инициативы президента, но уже добились значительных результатов с точки зрения улучшения жизни граждан своих регионов - блокирования непродуманных решений властей, не отвечающих интересам населения, создания социальных приютов, повышения пособий и т.д. Такие сравнения были явно не в пользу лидеров федеральной Палаты, которым пока нечего предъявить, кроме общих слов о "важности стратегических решений" и "повышении престижа" самой Общественной палаты. Такие сравнения по эффективности будут теперь проводиться регулярно, и у реально действующих гражданских организаций есть реальная возможность выиграть это сравнение и получить моральный реванш, а значит, и популяризацию своей деятельности, повышение рейтинга.
Именно поэтому всякие "игнорирования" и "бойкоты" - сейчас становятся абсолютно бессмысленными, неэффективными. При всей управляемости и авторитарности нынешней системы власти, про федеральную Палату говорить и писать теперь будут обязательно - это специально предусмотрено Федеральным Законом. Поэтому выиграют именно те организации, которые проявят принципиальную требовательность к выполнению Палатой возложенных на нее функций по представительству и защите интересов общества и смогут показать на примере своей реальной работы, как именно эти функции нужно выполнять.
Только активная позиция гражданских союзов может "раскачать" вполне удобную для действующей власти и управляемую Палату, заставить ее повернуться, как сказочную избушку, "к обществу передом", конкретизировать - своими требованиями, запросами, инициативами - работу хотя бы некоторых из уже созданных комиссий.
Как всякий публично-политический институт - парламент, избирательный процесс, судебная система - Общественная палата будет выполнять свои функции только тогда, когда станет инструментом в руках грамотных и ответственных граждан, защищающих свои интересы.
источник: www.regnum.ru/news/577214.html
| |
